— Кучерявый! Эй, кучерявый, ты глухой что ли? Иди сюда.
— Вы это мне?
— А тут много кучерявых? Подошел сюда, говорю. Закурить есть?
— Э-э-э…
— Ты чо, бля? Русского языка не понимаешь? Сигу дай.
— Баклан, ты за метлой следишь?
— А… Я… Ты что так дерзко разговариваешь?
— Все, черт, ты конкретно форшманулся. Ты кто по жизни, а?
— Я? Я Вова. Меня все в Оренбурге знают…
— И вот потому, что ты Вова, ты и решил судьбу здесь подрочить?!
— Ты чего…
— Отойдем, Вова-корова, в теньке побыкуешь немного. Спрошу с тебя, как с гада…
— Уберите руки!!!
— Сука лагерная, ты у меня сейчас на креста зависнешь на все оставшиеся годы. Я тебе за делать нехер фанеру поломаю, кендюхи вытряхну. Ты у меня кони шаркнешь сейчас, падла…
— Я ведь только закурить…
— Ты кисляк не мандрячь и винта нарезать не думай, а то на дурняк пер как трактор, а теперь рога в тину? Вова, я тебя еще раз вежливо спрашиваю: ты кто по жизни, а? Босяк? Идейный?
— Я Во… Владимир Иванович. Даль моя фамилия. Меня здесь все знают…
— А меня все в Питере знают, и что? Я рога включаю?
— Нет, что Вы! Я без папирос на улицу вышел… Хотел спросить…
— Ты меня спросил? Я тебя сразу выкупил. И ты начал жевать вату. Теперь я с тебя спрашиваю…
— Извините…
— Извините?! А раньше, Вова, надо было макитру включать. Я иду такой, никого не трогаю. И тут ко мне подходит какой-то бык…
— Да это город проклятый! Торчу тут в чиновниках…
— Ты меня, волк тряпочный, не перебивай. Ты нормально, человеческим языком мог спросить? Дайте, уважаемый, папироску, если не жалко и аля-улю. Вместо этого ты начинаешь колотить дешевые понты и вести гнилые базары.
— Я больше не буду.
— Еще бы секунда, и ты бы сам больше не был. Ты знаешь, кто я такой?
— Нет.
— Я Саша Черный. На Невском спроси за Сашу Черного у шалав или мусарни — тебе расскажут, кто он такой и сколько на нем дуэлей…
— Это страшная ошибка.
— Я тебе, терпиле голимому, мог вот этой вот тростью рога посшибать в прямом смысле слова!
— Саша, я приношу Вам… Alexandre, je m’excuse sinc