|
 |
Предыстория. Еду, как-то утром за городом. Стоит на перекрёстке старушка. Чистенько одета, аккуратненькая такая. Очень редко кого подбираю, но тут остановился. Говорит куда ей и спрашивает, сколько будет это стоить. Денег не прошу, и она садится. Добирается в посёлок на почту за пенсией. Спрашивает откуда я родом. Удивлена, что я практически местный. Говорит, что здесь очень редко водители не требуют денег. Сама с Урала, но судьба закинула её сюда давным-давно, да и то через многолетнее заключение. Рассказала бы, но уже приехали. Почта. Достала из сумки гроздь винограда, угостила меня. Пожелали мы друг другу дежурных благ и расстались. Несколько дней я просто мучился, вспоминая бабулю. Не выдержал однажды и поехал в тот посёлок на почту. Прошу вспомнить, проверить, какая старушка получала пенсию в то утро. Не хотят ковыряться, искать. Тут меня осенило – виноградом, говорю, вас она, наверняка угостила. - А! - воскликнула женщина за стойкой. - Так это Елизавета Даниловна с хутора К Маркса. Так я нашёл попутчицу. А теперь, вкратце, история. Жила в одной уральской деревушке девочка Лиза. Работала, как и все в поле. Серпами жали хлеб. Упавшие зёрна тайком отправляли в рот. Очень боялись, но голод был сильнее страха - с 1932 года действовал «знаменитый» Указ «О трёх колосках». Видел учётчик или нет - неважно, но подбежал к Лизе, схватил за волосы, привёз в контору и велел звонить в район. Дали десять лет. Могли и расстрелять. Два года шила телогрейки. Началась война. Ассортимент расширился - в моду вошли шинели. Замечаний не было и стали Лизе доверять работы и за пределами зоны. Однажды отправили её с группой на станцию перегружать продукцию. Работы шли в спешке. Военные и железнодорожники ругались и грозили друг другу неприятностями. Поезд стоял на парах. Какая-то страшная тоска вдруг толкнула Лизу в загруженный вагон. Покинула вагон в новой телогрейке уже на правом берегу Волги. Повезло поменять телогрейку на старое пальто и кусок хлеба. Немцев отогнали уже далеко. Подалась на юг. Документов не было, но до сих пор везло. В Астрахани удалось остановиться работать в больнице. По-настоящему повезло, когда главврач похоронил, как неизвестную, умершую женщину, а Лизу, выздоровевшую, «выписал». И отправилась дальше на юг уже не Елизавета Даниловна, а Лидия Алексеевна. С ребёнком под сердцем. Остановилась на Кубани. Прижилась. Родила сына. Работала в колхозе. Годы полетели. Дояркой Лидия Алексеевна стала передовой. Отмечали её на каждом собрании. Постоянно была на Доске Почёта в районе. А однажды, уже в конце 70-х, её представили к награде. Вручать медаль приехал на собрание первый секретарь райкома. Очень хвалил, как водится, благодарил за доблестный труд и спросил, чего она желает от руководства колхоза или даже района. Пообещал выполнить любую просьбу. Лидия Алексеевна поблагодарила всех, отказалась от всех благ и… на глазах всех селян, руководителей и собственного сына рассказала эту историю и попросила вернуть ей её имя. Можно ли представить, что в нашей измученной стране, человек, переживший такое, мог испытывать самое настоящее счастье.
Идем как-то с одним моим хорошим другом (любителем пропустить по одной) после затянувшейся дня на два вечеринки по домам. Идем молча, и вдруг он выдает:
- Что-то я последнее время свою сестру не узнаю!
Я ему отвечаю:
- Пить надо меньше!
Он:
- А она у меня не пьет!
Было это еще в Союзе. В 60-х годах, один молодой человек, сделал своей молодой жене подарок. Заказал приятелю кольцо из обычной стали, а, будучи сам химиком, сделал на него золотое напыление. Получилось довольно увесистое украшение и очень ценное на вид по тем временам. Лет через десять, отдыхая по путевки с мужем где-то на Черном море, эта дама, стоя у борта прогулочного теплохода, обронила это кольцо в море. На глазах всей группы. Нырять глубоко, да и корабль должен отплыть, поэтому народ (из их же группы отдыхающих) в основном сочувствовал. Хотя некоторые предлагали попробовать достать веревкой с крючком, кто-то предлагал взять у команды шест. А один седой и очень пьяный мужчина, с трудом ворочая языком, говорил: - Магнит надо, магнит. Его конечно все затыкали: - Мол, неуч ты и двоечник, магнитом тут не поможешь. Иди, проспись. Муж с женой немного посуетились для вида, кольцо особой ценности не имело, но признаться им было неудобно. Так и отплыли, оставив кольцо на дне. Но мужа событие заинтриговало. Подошел он как-то к этому седому мужчине: - Мы с вами раньше не встречались? Тот: - Не напрягайте память, мы незнакомы. И я прекрасно понимаю, почему вы подошли. Просто я ювелиром сорок лет работаю, как палец вашей жены увидел, сразу чухнул.
Один из рассказаов моей бабушки про ее жизнь. Запомнилось с детства.
--
Поехали мы с мужем его родных навестить в деревню. Это еще в самом начале было, я еще не рожала. Ну, приехали, подарки подарили, отметили, как полагается. Со всеми познакомились. Тут воскресенье подошло, надо в церковь идти. Я гляжу, на улице теплынь, солнышко, а они все в галошах (бабушка так говорила – в галошах) по пыли прутся. Я спрашиваю: «Вань, чего это они, в галошах-то?» - сама-то я по сухой погоде ботиночки надела. «Показывают, что живут богато. Вещь покупная, в огороде не растет.»
Пришли в церковь, батюшка службу ведет. А все меня разглядывают и, слышу, шепчутся: «Каку бедну Ванька-то взял – даже галош для церкви нету!»
Дня два, что ли, прошло, дожди зарядили. Я по грязной погоде стала галоши надевать. Раз Ванька с улицы приходит, смеется: «Теперь говорят – нет, богату Ванька за себя взял, по такой грязи галоши гваздать не боится!»
ТВ-передача местного телевидения типа «Перехват». Прямой эфир. Мелкая авария: парень на Форде зацепил киоск. Корреспондент с микрофоном пытается уговорить водителя ответить на несколько вопросов. Тот не желает, уворачивается от камеры. Но немного подумав вдруг соглашается. Оператор ловит его в кадр и звучит вопрос: - Как вы умудрились на ровном месте налететь на киоск? Вы наверно отвлеклись, разговаривали по мобильному? Водитель: - Продается Форд Фокус 2007 года, двигатель 1,6, правая передняя часть, сами видите, немного битая…
Покупал прошлым летом себе автомобиль. Всю автобарахолку облазил, ничего подходящего не было. А тут на выходе, уже за территорией, скромненько так, под кустиком припарковалась старенькая копейка года так семьдесят лохматого грязно-поносного цвета. И надпись на заднем стекле, точнее не надпись, а крик души: «ПРОДАТЬ БЫ».
Пара сюжетов в маршрутке .. Еду в маршрутке, номер 10А. Заходит девушка (Д), садится, поехали. Спрашивает у водилы(В), Д: Скажите это 10 или 10А В: А Вам какую нужно, 10? Д: А мне все равно..
... Тетечка преклонного возраста, такая, домашняя, звонок на мобилу, она спокойно начала чего то там тереть, потом запыхтела и буквально вкрик "И передай Маше, что ТАКИМ способом я ей Москву завоевывать не разрешаю".
Сегодня вечером еду в командировку. Надо вывезти аспирантов на первую в их жизни конференцию. Волнуются, да и я рядом с ними что-то взволновался. Вспомнил, как сам давным-давно, ещё в советские времена, ездил на первую конференцию… На конференцию выехало довольно много людей из нашего института. Организаторы поместили меня в двухместный номер вместе с одним из наших. Он славился в институте не совсем адекватным поведением, проще сказать – частенько скандалил, весь, по рассказам, наливаясь злобой до багрового цвета морды (простите – лица) и шеи. Хотя это была моя первая командировка и первая конференция, но я взволновался не столько по существу моего доклада, сколько ввиду опасностей, связанных с пребыванием рядом со Славой. Но у нас с ним за те три дня, что мы прожили вместе, не было ни единого конфликта! И, так бы я и не увидел товарища во всей его красе, случай помог. Перед отлетом домой, я пошел в гостиничный буфет и пообедал. Звал и Славу, но он отказался. - Пойду, постою в очереди за курами. Надо домой привезти. А пообедаю в аэропорту. В аэропорт он приехал заранее. Пришел в буфет, а там шаром покати. Только водка, больше абсолютно ничего! Даже хлеба и засохших сырков нет! Слава разозлился, но сорвать злость было не на ком. Буфетчица беззвучно, безвглядно и без единого жеста проигнорировала его возмущения. Увидел наших сотоварищей, которые тоже ожидали рейс, но они позорно ретировались, и никто с ним в дискуссию не вступил. Я тоже сообразил, глядя на его взъерошенные волосы и красную морду, что лучше держаться от него подальше. На посадке он что-то бурчал, но тоже ни с кем не смог полноценно продискутировать. А невысказанная злость копилась и копилась… Наконец, сели в самолет. Его место – через проход от моего. Меня не достать, плохо слышно, движки шумят. С другой стороны от него сидит старушка. В общем, караул, злоба переполнила башку, скоро взорвется, хоть сам с собой ругайся. Тут, на свою беду, с хвоста самолета по проходу идет стюардесса, молоденькая, хрупкая девушка в форме. Она уже миновала Славу, но он проворно вскочил, схватил ее за плечо, рванул, развернул. Физиономия еще гуще налилась краской, и истошным голосом завопил: - Спаиваете народ! Что за безобразие, в буфете ничего нет! Одна водка! Довели страну, жрать нечего! Это вам даром не пройдет!
На этом он резко остановился. Девушка реагировала, как надо: напугалась, начала вырываться, Слава ее сразу отпустил и сел на свое сидение. Всё!!! Он сбросил свой стресс, краски физиономии постепенно восстановились, уже заулыбался и, судя по всему, в резко улучшимся расположении духа, откинулся на сидение. Стюардесса в недоумении постояла с открытым ртом, захлопнула его и молча ушла. После, при раздаче леденцов и воды, чувствовалось ее напряжение при подходе к нашему ряду, но Слава уже забыл про инцидент и весело поглядывал по сторонам.
P.S. А ведь действительно даром не прошло. Нет той страны...
Перед уходом в армию я прощался с дедом и он спросил: - Ты Швейка читал? - Нет, говорю. - На, вот возьми почитай, и будь в армии Швейком, тогда служба твоя легче пойдет. В поезде по дороге в часть, я проглотил эту книжицу и вправду стал ее главным героем. Не то что бы мне было легче, но веселее безусловно. Я устраивал спектакли из чего угодно, например: У нашего взвода комсомольское собрание. Командир взвода - старлей: - Товарищи комсомольцы, у нас в стране перестройка и ускорение, поэтому предлагаю вызвать первый взвод на соцсоревнование, какие будут предложения? Поднимаю руку, получаю слово: - Товарищ старший лейтенант, я предлагаю не вызывать их на соревнование. Так и им спокойнее и мы не проиграем... - Что за ерунда, это странная позиция, а как же померяться силами и умениями в настоящем соревновании, отстоять честь нашего четвертого взвода? Опять беру слово: - Раз у нас гласность и открытость, то скажу за себя. Лично от меня не зависело, попасть в наш взвод или нет, без меня решили, даже в каком городе я буду служить и даже в какой республике. Так же никто не спрашивал, в каких я желаю служить войсках. Я, например, желал бы служить в разведке, лежал бы на своем домашнем диване и разведывал бы, что сегодня по телику. Так, что если честно, то я дорожу честью нашего взвода точно так же как и первого. Старлей начал терять лицо: - Ах так, тогда вы в субботу вместо кино, будете подметать спортгородок! Беру слово: - Поскольку мы тут люди подневольные, и будучи на свободе ни за что бы не пошли на черно-белое кино про красный Туркестан, то нам все равно - та неволя или эта. Мои товарищи меня поддержали: - Лучше на воздухе в цветном спортгородке, чем в душном черно-белом кино. Я продолжаю: - Да и потом, мне кажется, что член комсомольской организации, не должен грозить репрессиями всей комсомольской организации взвода. Старлей позеленел и заорал: Вы не понимаете, уроды, если мы не проголосуем за мое предложение, то меня вздрючат в штабе, а я буду дрючить вас!!! Поднимаю руку: - Товарищи комсомольцы, предлагаю проголосовать за предложение командира взвода и вызвать этот несчастный первый взвод на соревнование, чтоб нашего командира не вздрючили в штабе. Кто за? Старлей закрыл голову руками и тихо шептал под нос: - Что, блядь, я тут делаю....? В результате вместо часовой борьбы со сном, мы весело провели время. А самый первый раз, когда я "включил" Швейка, был в первые дни службы, когда командир роты спросил: - Есть ли бытовые жалобы? Я честно признался, что у меня какое-то куцее и короткое одеяло, ноги из под него торчат. Капитан «включил Петросяна»и выдал солдатскую шутку допетровской эпохи: - Одеяло короткое? А ты отрежь от него полоску сверху и пришей внизу, там где ноги. Все заржали, кроме меня. Назавтра, когда мои сержанты доложили командиру, что я так и поступил, командир, посмотрев на мое сшитое белыми нитками одеяло, спросил: - Ты что, идиот…? Я ответил: - совет и вправду странный, но я подумал, что Вы не посоветуете ничего плохого, что навредит Вашему подчиненному или имуществу роты. Капитан сразу приказал выдать мне новое и больше со мной не шутили ни офицеры, ни сержанты, а я спал под большим нулЕвым, теплым одеялом и про себя благодарил своего дедушку Васю.
Приехали с любимой в лес, разбили палатку. Недалеко метрах в 200 - маленькая речушка, а за ней - полно клубники! Место сказочное! Радуемся, как дети ну и и занимаемся взрослыми глупостями. Вдруг слышим, к речке подъехала легковушка, двери распахиваются и из каждой выходит по мужику или бабе. И у каждого в руках что-нибудь: корзина, ведро, бидон, либо удочка. Девушка моя усмехается эдак: «О, добытчики понаехали». Ну, мы не за этим приехали, надо дело начатое продолжать. Только вот во время этого самого «дела» Любимая моя никогда не была молчуньей, и на этот раз в самый ответственый момент превзошла-таки саму сирену. Немного погодя после содеянного слышим из палатки, как двери легковушки захлапываются и машина трогается с места. Переглядываемся с Любимой, шутим: наверное, нас испугались…
ЕЩЁ БЗИКОВ! ПРИСЛАТЬ СВОЙ!
|
|